Catalogs

Николай Блохин художник, который всем — образованием, мировоззрением, художественным языком, — связан с русской академической школой.

Фундаментальные принципы академического образования, заложенные еще в эпоху классицизма, включающие опору на художественный лексикон, сложившийся со времен греческой и римской античности; повышенные требования к точному и грамотному рисунку; изучению логичных и универсальных законов композиции; ориентацию на высшие достижения мирового искусства, в первую очередь западной традиции, — остаются базовыми с момента открытия Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге вот уже более 250 лет. На протяжении своей истории академическая система не оставалась неизменной. Свежие импульсы во второй половине ХIX века внесли реалисты «передвижники» во главе с Ильей Репиным, которые расширили круг тем и сюжетов, перенесли акцент с антиков на изучение натуры. Краткий период авангардистских экспериментов в стенах Академии в 1920-х годах, связанных с революцией 1917 года, сменился возвратом к реалистическим традициям (реализм, правда, был «социалистическим») в советское время. Железный занавес почти на семьдесят лет вырвал Россию из контекста мирового художественного процесса. Однако любое явление обладает диалектическим единством плюсов и минусов. Благодаря изоляции и консерватизму в России сохранилась классическая художественная школа, в большинстве других стран утраченная.

Академическое образование слишком долго в определенных художественных кругах было принято считать рутинным, многие радикалы до сих пор уверены, что нормативы и правила засушивают личность, ограничивают свободу самовыражения. Однако ругать Академию можно лишь при условии, что она существует, служит камертоном и ориентиром, дает ясность критериев и задает планку. Ибо академическая система художественного образования — это отработанный веками коллективный опыт. Слабую личность эта система может поглотить и нивелировать, сильной индивидуальности дает старт для мощного взлета и раскрытия своего дарования. Когда эта система отсутствует, то все начинает дробиться, мельчать, критерии расшатываются и все стремится в неизбежное ничто. Каким оригинальным и сложным не был бы внутренний мир личности, выражение внутреннего «я» средствами визуального искусства требует знания ремесла — умения держать кисть в руках, смешивать краски на палитре, рисовать, работать цветом и компоновать. Освоив эту систему можно либо развиваться в ее лоне, либо отказываться от нее совсем, но без нее дойти до понимания глубинных, сущностных основ формообразования практически невозможно.

Николай Блохин художник, который всем — образованием, мировоззрением, художественным языком, — связан с русской академической школой.

Фундаментальные принципы академического образования, заложенные еще в эпоху классицизма, включающие опору на художественный лексикон, сложившийся со времен греческой и римской античности; повышенные требования к точному и грамотному рисунку; изучению логичных и универсальных законов композиции; ориентацию на высшие достижения мирового искусства, в первую очередь западной традиции, — остаются базовыми с момента открытия Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге вот уже более 250 лет. На протяжении своей истории академическая система не оставалась неизменной. Свежие импульсы во второй половине ХIX века внесли реалисты «передвижники» во главе с Ильей Репиным, которые расширили круг тем и сюжетов, перенесли акцент с антиков на изучение натуры. Краткий период авангардистских экспериментов в стенах Академии в 1920-х годах, связанных с революцией 1917 года, сменился возвратом к реалистическим традициям (реализм, правда, был «социалистическим») в советское время. Железный занавес почти на семьдесят лет вырвал Россию из контекста мирового художественного процесса. Однако любое явление обладает диалектическим единством плюсов и минусов. Благодаря изоляции и консерватизму в России сохранилась классическая художественная школа, в большинстве других стран утраченная.

Академическое образование слишком долго в определенных художественных кругах было принято считать рутинным, многие радикалы до сих пор уверены, что нормативы и правила засушивают личность, ограничивают свободу самовыражения. Однако ругать Академию можно лишь при условии, что она существует, служит камертоном и ориентиром, дает ясность критериев и задает планку. Ибо академическая система художественного образования — это отработанный веками коллективный опыт. Слабую личность эта система может поглотить и нивелировать, сильной индивидуальности дает старт для мощного взлета и раскрытия своего дарования. Когда эта система отсутствует, то все начинает дробиться, мельчать, критерии расшатываются и все стремится в неизбежное ничто. Каким оригинальным и сложным не был бы внутренний мир личности, выражение внутреннего «я» средствами визуального искусства требует знания ремесла — умения держать кисть в руках, смешивать краски на палитре, рисовать, работать цветом и компоновать. Освоив эту систему можно либо развиваться в ее лоне, либо отказываться от нее совсем, но без нее дойти до понимания глубинных, сущностных основ формообразования практически невозможно.

Николай Блохин художник, который всем — образованием, мировоззрением, художественным языком, — связан с русской академической школой.

Фундаментальные принципы академического образования, заложенные еще в эпоху классицизма, включающие опору на художественный лексикон, сложившийся со времен греческой и римской античности; повышенные требования к точному и грамотному рисунку; изучению логичных и универсальных законов композиции; ориентацию на высшие достижения мирового искусства, в первую очередь западной традиции, — остаются базовыми с момента открытия Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге вот уже более 250 лет. На протяжении своей истории академическая система не оставалась неизменной. Свежие импульсы во второй половине ХIX века внесли реалисты «передвижники» во главе с Ильей Репиным, которые расширили круг тем и сюжетов, перенесли акцент с антиков на изучение натуры. Краткий период авангардистских экспериментов в стенах Академии в 1920-х годах, связанных с революцией 1917 года, сменился возвратом к реалистическим традициям (реализм, правда, был «социалистическим») в советское время. Железный занавес почти на семьдесят лет вырвал Россию из контекста мирового художественного процесса. Однако любое явление обладает диалектическим единством плюсов и минусов. Благодаря изоляции и консерватизму в России сохранилась классическая художественная школа, в большинстве других стран утраченная.

Академическое образование слишком долго в определенных художественных кругах было принято считать рутинным, многие радикалы до сих пор уверены, что нормативы и правила засушивают личность, ограничивают свободу самовыражения. Однако ругать Академию можно лишь при условии, что она существует, служит камертоном и ориентиром, дает ясность критериев и задает планку. Ибо академическая система художественного образования — это отработанный веками коллективный опыт. Слабую личность эта система может поглотить и нивелировать, сильной индивидуальности дает старт для мощного взлета и раскрытия своего дарования. Когда эта система отсутствует, то все начинает дробиться, мельчать, критерии расшатываются и все стремится в неизбежное ничто. Каким оригинальным и сложным не был бы внутренний мир личности, выражение внутреннего «я» средствами визуального искусства требует знания ремесла — умения держать кисть в руках, смешивать краски на палитре, рисовать, работать цветом и компоновать. Освоив эту систему можно либо развиваться в ее лоне, либо отказываться от нее совсем, но без нее дойти до понимания глубинных, сущностных основ формообразования практически невозможно.